Antenna Daily публикует отрывок из книги Натальи Максимовой «Варежкина несказка».
Монпансье по воскресеньям
По выходным Вовка с сестрой и родителями отправлялись на традиционный обед в гости к бабушке и дедушке. Они ехали туда на полупустом звенящем трамвае, предвкушая грядущий семейный праздник и общение. Старая большая квартира – три комнаты и длинный заставленный книжными стеллажами под самый потолок коридор – представлялась детям бескрайним источником открытий и вкусов. Здесь можно было вдоволь наиграться, перебирать по шкафам и стеллажам старые книги – сколько же в них было сказок народов мира, приключений, полные подборки Эдгара По и Конан Дойла, расцвеченные богатыми иллюстрациями сказки Пушкина – обнаружить сокровища в шкатулках в дедушкином столе: там прятались старинные монеты, статуэтки, одинокие запонки… А под стеклом выстраивались в ряд крохотные модели советских и немецких автомобилей. Под самым потолком темный и призрачный стоял на полке деревянный испанский фрегат – в свете зеленого абажура лампы он будто плыл в штормовом море к заветной дальней цели. Перед обедом дети больше всего любили проводить время среди всех этих бесценных сокровищ, и каждый раз они казались отчего-то совсем новыми для них, ранее невиданными.
Бабушка великолепно готовила. У нее всегда находились энтузиазм и время на разнообразную выпечку, сложносочиненные требующие длительного тушения или томления в духовке блюда, красиво выложенные на фарфоре нарезки из овощей и фруктов, торты, не говоря уж про домашнее варенье и заготовки. Особенно приятно было и то, что их здесь ждали – к назначенному часу и в определенном настроении.
К этому времени стол уже был накрыт на шесть персон, а бабушка продолжала хлопотать на кухне. Родители доставали из старого орехового буфета фамильный голубой с нежными розами немецкий сервиз, раскладывали на специальные подставки серебряные столовые приборы, дополняли крахмальную белизны скатерти (исключительно из прачечной при располагавшейся на соседней улице гостинице!) такими же белыми льняными салфетками. Тонким узором по краю салфеток были вышиты цветы – фиалки и анютины глазки с нежными зелеными стебельками – бабушка обожала вышивать гладью и имела неиссякаемый запас ниток мулине, редких, с переходом цвета. Когда угощение было готово, и на стол ставились пузатые супницы с тушеными овощами, салатницы, блюда с пирожками, а бабушка, наконец, переодевалась в нарядное платье. С трудом можно было выманить Вовку и Варежку из комнаты с книгами и сокровищами… Вот тогда, когда все домашние занимали места за обширным дубовым обеденным столом, выходил к обеду дед. Он появлялся в дверном проеме – высокий, статный, совсем как отец, только с серебряной копной жестких вихрастых волос и такой же бородой, в любимом свитере, делавшим его похожим на капитана из книг Хемингуэя. Молчаливо улыбался и занимал свое почетное место во главе стола. Можно было приступать к трапезе. Взрослые ели долго, занимая себя рассказом и делах, прошедшей неделе, друзьях, делясь новостями и забавными произошедшими с ними историями. Это было исключительно ценное их общее единое время. Вовка и Варежка наедались куда быстрей и убегали шалить, бегать по длинному коридору или тихонько под обеденным столом сплетали косички из бахромы тяжелой нижней скатерти, слушая, о чем говорят взрослые. Это всегда было интересно.
Они выныривали из-под стола, когда уже был заварен и разлит по фарфоровым низким чашкам чай. Тогда на столе к пирожкам (с мясом, капустой или яйцом) добавлялись крошечные сдобные птифуры с шоколадом из местной кондитерской, что располагалась при входе в соседнее здание, где была гостиница. Это было традиционное семейное лакомство – визитная карточка чаепития. Потому для бабушки по выходным продавцы всегда резервировали пару сине-белых коробочек с пирожными, ее ждали.
Проведя много лет за границей, в Берлине, пока дети были совсем маленькие, бабушка и дедушка привыкли к особому образу жизни. Они умели черпать вдохновение даже из какой-то ежедневной рутины – будь то поход в утренний час на рынок или в мясную лавку, или за выпечкой в кофейню – и находить в этом особый вкус, который вольно или невольно стремились передать детям и внукам.
После обеда дед занимал детей беседой, читал им книги или развлекал веселой возней. Необычно было видеть этого мощного серьезного человека, хохочущим и передразнивающим внучку, еще не до конца выговаривающую правильно все звуки. Он качал Варежку на ноге, приговаривая «видай, как я могу!». «Видай!» – ты говоришь неправильно, смеялась она, а Вовка передразнивал их обоих.
Часы таяли незаметно, но дети не спешили уходить и уже заранее ждали нового такого воскресенья за вкусным семейным обедом, книгами, разговорами. У прощания тоже был свой вкус и своя традиция. Между двустворчатых дверей квартиры прятались леденцы – зеленые и оранжевые круглые жестяные коробочки с надписью «Монпансье». Внутри них – зеленые гроздья, оранжевые кругляшки и малиновые малинки, жёлтые яблочки – склеенные между собой сладкие впечатления. Считанные минуты на рассасывание каждой, пара лестничных пролетов перед выходом на улицу. И еще несколько конфеток, пока едешь обратно домой на трамвае.
«Варежкина несказка», Наталья Максимова
